Глава II. Как создавался мир

1. О чём вопрошал Цюй Юань в стихотворении «Вопросы к небу»? Как Шу просверлил Хунь-туню семь отверстий. Боги тьмы и света управляют небом и землёй. Цзюй-лин создаёт горные потоки, прокладывает русла рек. Как были наказаны ленивые супруги, усмирявшие наводнение. Гуй-му проглатывает своих сыновей. Дракой, держащий свечу, с горы Чжуншань.

«Кто мог донести до нас рассказы об изначальных временах? На основании чего можно судить о той поре, когда земля ещё не отделилась oт неба? Кто мог проникнуть взором в глубь тогдашнего хаоса и как можно различить, что вращалось в этом круговороте?

Из бескрайней тьмы возник свет.- Почему он возник? Соединившись, образовались силы Инь и Ян.- Что их породило и откуда они взяли начало? Девять кругов имеет небесный свод.- Кто их воздвиг? Кто мог быть первым строителем этого величественного сооружения?».

Две тысячи триста лет тому назад поэт Цюй Юань в одном из своих знаменитых стихотворений вопрошал о том, как возникли небо и земля, как образовалась вселенная и кто отделил небо от земли.

В его «Вопросах к небу» отразились мифы и легенды древности, осколки которых содержатся в ранних философских трактатах. Цюй Юань только ставит вопросы, но не отвечает на них, записи в древних книгах также крайне скудны и лаконичны, и нам, живущим более двух тысяч лет спустя, очень трудно восстановить подлинный облик древнейших мифов.

Вот басня, напоминающая миф из древней книги Чжуан-цзы, более ранней, чем приведенное выше стихотворение. История такова: «Владыку Южного моря звали Шу - Быстрый, владыку Северного моря звали Ху - Внезапный, а владыку Центра - Хунь-тунь - Хаос. Шу и Ху часто ради развлечения навещали Хунь-туня. Хунь-тунь встречал их необычайно приветливо и предупредительно. Однажды Шу и Ху задумались о том, как отплатить ему за его доброту. Каждый человек, сказали они, имеет глаза, уши, рот, нос - семь отверстий на голове для того, чтобы видеть, слышать, есть и т.д. У Хунь-туня не было ни одного, и жизнь его не была по-настоящему прекрасной. Самое лучшее, решили они, пойти к нему и просверлить несколько отверстий. Взяли Шу и Ху орудия, подобные нашим топору и сверлу, и отправились к Хунь-туню. Один день - одно отверстие, семь дней - семь отверстий. Но бедный Хунь-тунь, которого лучшие его друзья так издырявили, печально вскрикнул и приказал долго жить». Эта басня с некоторым комическим оттенком включает в себя мифологическую концепцию сотворения мира. Хотя Хунь-тунь, на теле которого Шу и Ху, олицетворявшие быстротечность времени, просверлили семь отверстий, умер, но в результате возникли вселенная и земля.

«Книга гор и морей» рассказывает, что в западной части гор Тянь-Шань жила священная птица, напоминавшая своим видом жёлтый мешок; она могла краснеть и тогда становилась похожей на огненно-красный шар, у неё было шесть ног и чётыре крыла, но не было у неё ни ушей, ни глаз, ни рта, ни клюва; она понимала песни и пляски; звали ее Ди Цзян.

Ди Цзян - это то же, что и Ди Хун, то же, что и Хуан-ди, которого считают верховным владыкой Центра. Поэтому в притче Чжуан-цзы он выступает уже как верховное божество Центра. Некоторые считают Хунь-туня сыном Хуан-ди. Это предание, пожалуй, возникло в более поздние времена.

Но был ли Хунь-тунь самим небесным императором или же его сыном,- тёмный, бесформенный хаос не нравился никому, кроме даосов, которые стремились к «возврату к природе», «пассивному восприятию», «управлению без действия» и т.д. Поэтому в преданиях последующих поколений Хунь-тунь превратился в нечто неприятное. В «Книге о чудесном и необычайном» говорится, что Хунь-тунь - это дикий зверь, похожий сразу на собаку и бурого медведя, имеющий глаза, но ничего не видящий, имеющий уши, но ничего не слышащий. Так как глаза его слепы, то сам он передвигается с большим трудом. Но стоит кому-нибудь забрести в те края, как он тотчас же почует это. Столкнется с добродетельным человеком - и в дикой ярости набрасывается на него, а если встретится со злым насильником, то, низко припадая, кивая головой и махая хвостом, начнёт ластиться к нему. Такой подлый характер был дан ему природой. Когда ему нечего делать, он, кружась, с удовольствием кусает свой собственный хвост, задирает голову, смотрит на небо и громко хохочет. Из этого предания можно заключить,- что слово «хуньтунь» - «мрак» воспринималось тогда явно как отрицательное.

Общеизвестный миф о возникновении вселенной записан в книге под названием Хуайнань-цзы, созданной во II в. до н.э. В глубокой древности, когда ещё не было ни неба, ни земли, мир представлял собой лишь мрачный, бесформенный хаос. И в этом мраке постепенно родились два больших духа - Инь и Ян, которые с огромным усилием начали упорядочивать мир. Впоследствии Инь и Ян разделились, и установилось восемь главных направлений в пространстве. Дух Ян стал управлять небом, дух Инь - землёю. Так был создан наш мир.

Этот миф, с явным философским оттенком, не представляет большого интереса с точки зрения мифологии.

Более интересен для нас миф о небесном духе Цзюйлин. Говорят, что он появился одновременно с первоначальной субстанцией, его же называют истинной матерью девяти начал. Он был настолько всемогущ, что смог создать горы и долины, пустить большие и малые реки, поэтому его можно считать первотворцом. Говорят, происходил он из верховьев реки Фынь-шуй и первоначально был духом реки. Издревле поперёк Хуанхэ стояла гора Хуашань. Цзюйлин, «пиная ногами и раскачивая её руками», расколол её и раздвинул, так что река потекла прямо. По сей день ещё сохранились на горе Хуашань следы, похожие на отпечатки рук и ног духа Цзюйлина.

Можно предположить, что для подобных преданий даосы взяли излюбленный ими образ духа реки и сделали его первотворцом, отделившим небо от земли. Благодаря этому искусственному приукрашиванию от мифа не осталось и следа.

Когда речь заходит о духе реки Цзюйлине, невольно вспоминается одно древнее предание о двух ленивых супругах-великанах, которые прокладывали русла для разлившихся вод.

Согласно преданию, когда небо и земля были только что созданы, на земле был потоп, поэтому верховный правитель Шан-ди послал великана Пу-фу и его супругу усмирить разлившиеся воды. Оба они не имели себе равных, ростом были в тысячу ли и по стольку же в обхвате. Эти два огромных толстяка, конечно, очень мало заботились о порученной им трудной работе и выполняли её без всякого усердия, лишь бы поскорее закончить. Русла рек, которые они проложили, в одних местах были вырыты глубоко, в других - мелко, где засорены, а где запружены,- одним словом, вся работа пошла насмарку. Поэтому спустя много лет трудолюбивый Юй вновь усмирил разлившиеся воды. Небесный император, разгневанный нерадивостью супругов, в наказание оголил их тела и, совершенно обнажённых, поставил рядом друг с другом посреди обширной пустыни на юго-востоке. Ни в холод, ни в жару они не пили и не ели, лишь небесной росой утоляли свой голод и жажду. И только когда очистилась вода в Хуанхэ, этим супругам было разрешено «вернуться к своим обязанностям».

Согласно преданию, чтобы очистить воды Хуанхэ, нужно было прервать связь реки с морем. Разумеется, это было делом неосуществимым, и поэтому чете великанов только и оставалось, что вечно стоять в пустыне, обнажёнными, под лучами солнца.

В истории о супругах Пу-фу в некоторых моментах проступает облик древнего мифа. Деятельность этих двух людей, упорядочивших воды, также несколько напоминает деятельность первотворца вселенной. Однако, к сожалению, записанная история кажется незаконченной.

Вот ещё один миф о матери бесов - Гуй-му. Гуй-му, жившую в горах Сяоюйшань у Южного моря, называли ещё Гуй-гушань. У неё была голова тигра, ноги дракона - луна, брови, как у четырёхпалого дракона, глаза, как у водяного дракона, облик её был удивительно причудлив. Она смогла породить небо, землю и чертей. За один раз она могла родить десяток чертей, утром рожала, а вечером проглатывала их, как лакомство. Этот персонаж чем-то напоминает создателя всех вещей, но, к сожалению, будучи бесовкой, съевшей своих детей, что весьма неэтично, она так и осталась «матерью бесов».

Перебирая мифических первосоздателей вселенной, в заключение нельзя не вспомнить о духе Чжу-лун - драконе со свечой с горы Чжуншань, рассказ о котором записан в древней «Книге гор и морей». Этот дух с лицом человека, телом змеи, с кожей красного цвета был длиной в тысячу ли. У него были необычные глаза, похожие на два вертикально стоящих оливковых дерева, а когда он закрывал их, они были как две прямые вертикальные щели. Стоило ему лишь приоткрыть глаза, как в мире наступал день, а когда он закрывал глаза, на землю спускалась ночь; стоило ему подуть, как появлялась пелена красных облаков, падал хлопьями сильный снег, и наступала зима; дохнёт - тотчас красное солнце начинало палить, текли металлы и плавились камни, и наступало лето. Он лежал, свернувшись, как змея: не ел, не пил, не спал и не дышал,- как только дохнет, подует ветер на десять тысяч ли. Светом свечи, которую Чжу-лун держал во рту, он мог освещать высочайшие сферы неба и глубочайшие пласты земли и, где царил вечный мрак. А так как он всегда держал во рту свечу и освещал мрак в небесных воротах на севере, то его ещё называли Чжу-инь (чжу - значит "свеча", инь - "темнота") - Освещающий мрак.

Чжу-лун и в самом деле похож на первотворца. Однако, сохранив явные черты живого существа,- он всё-таки не смог, подобно другим знаменитым небесным духам, превратиться в человека . Он не стал в глазах людей первотворцом и остался лишь духом одной из гор, несмотря на свой удивительный облик и необычайную силу. Можно сказать, что ему действительно не повезло.

2. Сказание о драконовой собаке Пань-ху. От Пань-ху к Пань-гу. Пань-гу отделяет небо от земли. Божественная сила Пань-ry и его превращение. Пань-гу и дракон, держащий свечу. Место погребения Пань-гу.

Кто сотворил небо и землю? Прежде чем говорить об этом, я позволю себе рассказать одну историю об удивительном и отважном псе, который уничтожил врага и в награду получил в жёны прекрасную принцессу.

Рассказывают, что в древние времена, когда правил Гао-синь-ван, у его жены неожиданно заболело ухо. Ровно три года не прекращались боли, сотни врачей пытались вылечить её, но безуспешно. Потом из уха выскочил маленький, напоминающий шелкопряда, золотистый червячок длиною около трёх вершков, и болезнь тотчас же прошла. Княгиня очень удивилась, посадила этого червячка в тыкву-горлянку и прикрыла блюдом. Кто мог знать, что червячок под блюдом превратится в прекрасного пса, словно покрытого парчой с ослепительно блестящими разноцветными узорами? А так как он появился в тыкве-горлянке под блюдом, ему дали имя Пань-гу (пань - по-китайски "блюдо", гу - тыква). Гао-синь-ван, увидев Пань-гу, очень обрадовался и с этого времени не отпускал его от себя ни на шаг. В то время князь Фан-ван неожиданно поднял мятеж. Гао-синь-ван испугался за судьбу государства и обратился ко всем сановникам со словами: «Если найдётся человек, который принесет мне голову Фан-вана, я отдам ему в жёны свою дочь».

Сановники знали, что войско у Фан-вана сильное, победить его трудно, и не решались отправиться навстречу опасности. Рассказывают, что в тот же день Пань-гу исчез из дворца, и никто не знал, куда он убежал. Искали несколько дней подряд, но не нашли никаких следов, и Гао-синь-ван был очень опечален.

Тем временем Пань-гу, оставив дворец Гао-синь-вана, прямехонько направился в военный лагерь Фан-вана. Увидел Фан-вана - и завилял хвостом, и завертел головой. Фан-ван чрезвычайно обрадовался и, обратившись к своим сановникам, сказал:

Боюсь, что Гао-синь-ван скоро погибнет даже его собака бросила его и прибежала служить мне. Посмотрите, это принесёт мне успех!

Фан-ван устроил большой пир по случаю радостного предзнаменования. В тот вечер Фан-ван хватил лишнего, захмелел и заснул в своём шатре. Воспользовавшись этим, Пань-гу подкрался к нему, вцепился ему зубами в горло, отгрыз голову и стремглав бросился обратно во дворец. Увидел Гао-синь-ван, как его любимый пес, держа в зубах голову врага, вернулся во дворец, и радости его не было предела, и приказал он людям дать псу побольше мелко нарубленного мяса. Но Пань-гу только понюхал блюдо, отошёл прочь и печально лег спать в углу комнаты. Пань-гу перестал есть и лежал без движения, а когда Гао-синь-ван звал его, он не вставал на зов. Так продолжалось три дня.

Гао-синь-ван не знал, что и делать, и наконец спросил Пань-гу:

- Пёс, почему ты ничего не ешь и не подходишь, когда я зову тебя? Неужели ты думаешь получить в жёны мою дочь и злишься на меня за то, что я не сдержал своего обещания? Не в том дело, что я не хочу сдержать обещания, но ведь пёс в самом деле не может взять в жёны девушку. Пань-гу вдруг сказал человечьим голосом:

- Не печалься об этом, князь, а только посади меня на семь дней и семь ночей под золотой колокол, и я смогу превратиться в человека.

Очень удивился князь, услышав такие слова, но исполнил просьбу своего пса и посадил его под золотой колокол, чтобы посмотреть, как произойдёт превращение.

Прошел день, второй, третий... Наступил шестой день. Добрая принцесса, с нетерпением ожидавшая свадьбы, боялась, что пёс умрет от голода, и тихонько приподняла колокол, чтобы посмотреть на Пань-гу. Тело Пань-гу уже превратилось в человеческое, и только голова всё ещё была собачьей, но теперь она уже не могла превратиться в человеческую. Пань-гу выбежал из-под колокола, накинул на себя одежду, а принцесса надела шапку в форме собачьей головы. И они стали мужем и женой. Потом Пань-гу со своей женой ушёл в Южные горы и поселился в пещере среди диких гор, куда никогда не ступала нога человека.

Принцесса сняла дорогие и красивые .одежды, надела простое крестьянское платье, принялась трудиться и не роптала, а Пань-гу каждый день уходил на охоту. Так они и жили в мире и счастье. Через несколько лет у них родились три сына и дочь. Тогда они взяли детей и отправились во дворец навестить тестя и тёщу. А так как у детей ещё не было имени, то они попросили Гао-синь-вана дать им имена. Старшего сына после рождения положили на блюдо, вот его и назвали Пань - Блюдо, второго сына после рождения положили в корзину и назвали его Лань - Корзина. Младшему сыну никак не могли придумать подходящего имени. Вдруг небо разверзлось и загрохотал гром, поэтому его назвали Лэй - Гром. Когда дочь стала взрослой, её выдали замуж за отважного воина, и она получила его фамилию - Чжун - Колокол. Впоследствии люди из этих четырёх родов - Пань, Лань, Лэй и Чжун - переженились между собой и из их сыновей и внуков возник народ, среди которого все почитали Пань-гу как общего предка.

В дальнейшем миф о Пань-гу ещё более развился. Это проявилось, в частности, в эпизоде с топором. В книге Чжоу Ю «Сказание о сотворении мира», написанной в начале XVII в., говорится: «[Пань-гу] вытянулся, толкая небо дальше ввысь, а землю вниз. Всё же между небом и землёй оставалась перемычка. Тогда он взял в левую руку долото, в правую руку - топор и принялся долбить долотом и рубить топором. И так как обладал он волшебной силой, в конце концов сумел отделить небо от земли» (глава I, «Пань-гу отделяет небо от земли»).

Итак, у Пань-гу появляется не только топор, но и долото; следовательно, он овладевает двумя могучими орудиями труда. «Принялся долбить долотом и рубить топором» - в этом развитии мифа о Пань-гу романтически и в то же время реалистически отражена великая мысль о том, что всё на земле создано трудом.

Это же предание с теми или иными изменениями распространено среди народностей Южного Китая - яо, мяо, ли и др.

Известно, что люди яо приносят жертвы Пань-гу, называя его Пань-ваном - князем Пань. По их представлениям, жизнь и смерть людей, долголетие, богатство и бедность - всё находится в его руках. Всякий раз, когда случается засуха, они непременно молятся Пань-вану, при этом они выходят с его изображением на поля и обходят посевы.

У народности мяо также имеется предание о Пань-ване, напоминающее рассказ о сотворении мира из Ветхого завета. Народ мяо воспевает его как создателя различных орудий и вещей. В III в. н.э. Сюй Чжэн написал «Исторические записи о трёх правителях и пяти императорах», в которых использовал предания о Пань-гу, распространённые среди народностей Южного Китая. Добавив философские элементы из древних классических книг, а также свои собственные представления, он изобразил его творцом вселенной, отделившим небо от земли во времена всемирного хаоса, и превратил его в общего предка всех китайцев.

Как же были в конце концов отделены земля и небо, как создавалась вселенная? В китайской мифологии есть ответ и на этот вопрос.

Согласно преданиям, в то время, когда ещё земля и небо не отделились друг от друга, вселенная представляла сплошной хаос и по форме напоминала огромное куриное яйцо. В нём зародился наш первопредок Пань-гу. Он вырос и, тяжело дыша, заснул в этом огромном яйце. Прошло восемнадцать тысяч лет, прежде чем он вдруг проснулся. Приоткрыл глаза, чтобы осмотреться, но, увы! - ничего не увидел: вокруг него был сплошной чёрный и липкий мрак, и сердце его наполнилось тоской. Не зная, как выбраться из этого яйца, Пань-гу схватил невесть откуда взявшийся огромный топор и с силой ударил им мрак перед собой. Раздался оглушительный грохот, какой бывает, когда трескаются горы,- хуа-ла! - огромное яйцо раскололось. Всё легкое и чистое тотчас же поднялось вверх и образовало небо, а тяжелое и грязное опустилось вниз и образовало землю. Так небо и земля, представлявшие вначале сплошной хаос, благодаря удару топором отделились друг от друга. После того как Пань-гу отделил небо от земли, он, опасаясь, что они вновь соединятся, уперся ногами в землю и подпёр головой небо. Так он стоял, изменяясь вместе с ними. Каждый день небо становилось выше на один чжан, а земля становилась толще на один чжан, и Пань-гу вырастал на один чжан.

Прошло ещё восемнадцать тысяч лет - небо поднялось очень высоко, земля стала очень толстой, а тело Пань-гу также выросло необычайно. Какого же роста стал Пань-гу? Говорят, что его рост равнялся девяти тысячам ли. Как высочайший столб стоял великан Пань-гу между небом и землёй, не позволяя им вновь превратиться в хаос. Так стоял он, один-единственный, поддерживая небо и упираясь в землю, и не заметил в этой тяжёлой работе, как прошли целые эпохи. Наконец небо и земля, видимо, стали достаточно прочными, и Пань-гу мог больше не опасаться, что они соединятся вновь,- ведь ему тоже надо было отдохнуть. В конце концов он, подобно всем людям, упал и умер. Вздох, вырвавшийся из его уст, сделался ветром и облаками, голос - громом, левый глаз - солнцем, правый - луною, туловище с руками и ногами - четырьмя странами света и пятью знаменитыми горами, кровь - реками, жилы - дорогами, плоть - почвою, волосы на голове и усы - звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле - травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг и т.п. - блестящими металлами, крепкими камнями, сверкающим жемчугом и яшмой, и даже пот, выступивший на его теле, казалось бы, совершенно бесполезный, превратился в капельки дождя и росу. Одним словом, Пань-гу, умирая, всего себя отдал тому, чтобы этот новый мир был богатым и прекрасным.

Существуют и другие предания о волшебной силе и превращениях Пань-гу. По одной версии, слёзы, вытекшие из его глаз, превратились в реки, вздох - в порыв ветра, голос - в раскаты грома, блеск глаз - в молнию.

Рассказывают ещё, что ясная погода бывает тогда, когда Пань-гу радуется, а стоит только ему рассердиться, как небо заволакивается тяжёлыми дождевыми тучами. Существует еще одно удивительное сообщение о том, что Пань-гу имел голову дракона и туловище змеи. Когда он вдыхал - поднимались ветер и дождь, а когда выдыхал - гремел гром и сверкала молния, открывал глаза - наступал день, закрывал - спускалась ночь,- почти как дух Чжу-лун с горы Чжуншань, описанный в «Книге гор и морей».

При всех расхождениях в описании Пань-гу общим является то, что все люди почитали его как парвопредка, отделившего небо от земли. Поэтому предание рассказывает, что в Южном море есть могила Пань-гу длиной триста ли. А ещё есть рассказ о государстве Паньгуго, в котором все жители носили фамилию Пань-гу, и т.п.

3. Боги создают людей. Фу-си и Нюй-ва на ханьскях картинах. Заточение и бегство бога грома. Великая роль одного зуба. Фу-си и Нюй-ва прячутся в тыкве-горлянке от потопа. Женитьба брата и сестры. Откуда пошли люди?

Мы уже рассказали о том, как были сотворены небо и земля. Но как же появились люди на земле? Сравнительно ранней версией о появлении людей является версия о том, что люди, как об этом уже говорилось в первой главе, произошли в результате взаимодействия двух великих богов Инь и Ян.

После того как были созданы небо и земля, из оставшихся грубых частиц они сотворили животных, птиц, рыб и насекомых, а из чистых частиц - людей. Этой версии никто не верил, и в конце концов она исчезла бесследно, не оставив сколько-нибудь значительного следа.

Согласно более позднему преданию, люди произошли из паразитов, ползавших по телу Пань-гу, когда он «лежал на смертном одре», а ветер их развеял повсюду. Эта версия, разумеется, ещё более возвеличивала заслуги Пань-гу, однако в то же время ущемляла человеческую гордость и поэтому также не получила широкого распространения.

Согласно еще более позднему преданию, у Пань-гу была жена. Она, как и полагается, родила ему сыновей, от них и пошёл род человеческий. Эта версия не получила широкого признания и исчезла, так как лишала образ Пань-гу фантастичности.

Ещё существует удивительное и прекрасное сказание о том, как небесные духи сообща создали людей. Хуан-ди создал у людей различия между мужчиной и женщиной, Шань-пянь - уши, глаза, рот и нос, Сан-линь - руки и ноги. Следует упомянуть и о Нюй-ва, которая участвовала в этой совместной работе, но что она создала - нам не ясно .

Миф о том, как духи сотворили людей, в самом деле очень интересен, но, к сожалению, записи о нём в древних книгах весьма скудны, и о божествах Шань-пань и Сан-линь нам ничего не известно. Мы совершенно не знаем, при каких обстоятельствах их совместными усилиями были созданы люди. Поэтому данный миф также не получил широкого распространения. Напротив, миф о сотворении людей одной богиней Нюй-ва, среди всех ранее упомянутых мифов пользовавшийся наибольшим доверием, так как он и необычен и в то же время близок пониманию людей, составил богатую поэтическую часть в китайской мифологии.

Когда речь заходит о Нюй-ва, вспоминается и герой другого предания - Фу-си, которого ещё называют Пао-си, Бао-си и т.д. Все эти имена встречаются в древних книгах как разнописи.

Фу-си является также одним из знаменитых героев среди наших предков. По преданиям, он и Нюй-ва первоначально были братом и сестрой или позднее мужем и женой. Достоверность этого «древнего уже в древности» предания подтверждается рельефами на камне и кирпичах эпохи Хань, а также преданиями, распространёнными среди народностей Юго-Западного Китая - мяо, яо, и, тун и др. В резьбе по камню и кирпичу эпохи Хань мы часто видим Фу-си и Нюй-ва, имеющих голову человека и туловище змеи. Фу-си и Нюй-ва изображаются до пояса в виде людей, одетых в шапку и халат, а ниже пояса - в виде змеи (иногда дракона), с крепко переплетёнными хвостами и лицами, обращенными друг к другу, или, наоборот, спиной друг к другу. Он держит в рукax аршин, она - циркуль. На некоторых изображениях Фу-си держит солнце, в которое вписана золотая ворона, а у Нюй-ва в руках луна с изображением жабы. Некоторые изображения украшены облаками, среди которых парят крылатые посланцы неба с человеческими головами и змеиными телами. Встречаются картины с наивным маленьким мальчиком на кривых ногах, который тянет взрослых за рукава,- это изображение символизирует семейное счастье.

После изучения этих изображений не остаётся никаких сомнений в том, что Фу-си и Нюй-ва в древних преданиях изображались мужем и женой. На основании этих изображений и записей в древних книгах мы с уверенностью можем сказать, что, согласно китайской мифологии, род человеческий пошёл от небесных божеств - наполовину людей, наполовину зверей.

Они были обожествленными первопредками и превратились также в духов-охранителей. В древности люди часто вырезали на могилах и в храмах изображения Фу-си и Нюй-ва, чтобы умерший под их защитой мог спокойно наслаждаться радостями потустороннего мира.

Миф о том, что брат с сестрой Фу-си и Нюй-ва вступили в брак и положили начало человеческому роду, зафиксирован уже в книге танского автора Ли Жуна «Описание неповторимого и странного» (Ду и чжи). Там мы читаем: «В старину, когда вселенная была только что создана, жила Нюй-ва со своим братом на горах Куньлунь, людей же в Поднебесной ещё не было. Решили они стать мужем и женой, но устыдились. Тогда брат повёл сестру на вершину Куньлуня и произнес заклинание: „Если небу угодно, чтобы мы поженились, пусть дым устремится столбом ввысь; если нет,- пусть дым рассеется". Дым поднялся столбом. Тогда сестра приблизилась к брату, сплетя при этом из травы веер, чтобы прикрыть лицо. Нынешний обычай держать на свадьбе веер произошёл как раз отсюда».

Если не считать эпизода с веером, отражающего подчинённое положение женщины в более поздние времена, эта запись является весьма ценной, так как сохраняет облик древнего мифа и соответствует сказаниям о браке Фу-си и Нюй-ва, поныне бытующим у национальных меньшинств Юго-Запада.

Интересны предания, распространённые среди народностей Юго-Западного Китая - яо и мяо. Согласно этим преданиям, Фу-си и Нюй-ва являются не просто супругами, а родными братом и сестрой, вступившими в брак. В различных местностях в этих преданиях встречаются некоторые расхождения. Ниже мы приводим предание народа яо, записанное в г. Лочэн уезда Юнсянь провинции Гуанси.

Вот-вот должен был разразиться ливень, туч становилось всё больше, ветер крепчал, в небе грохотал гром. Дети очень перепугались, а те, кто работал в поле, ещё не вернулись домой, да и не очень беспокоились, потому что всем известно, что летом часто бывают грозы и в этом нет ничего удивительного.

В тот день один мужчина взял мох из высохшей канавы и полез чинить крытую древесной корой крышу, чтобы она не протекала. В это время двое его детей, мальчик и девочка, которым было немногим более десяти лет, играли на улице под открытым небом и смотрели, как их отец работает. Закончив работу, он взял детей и вошёл в дом. И в это время внезапно хлынул дождь. Отец и дети закрыли двери и окна и в маленькой тёплой комнате радовались домашнему уюту. Дождь становился всё сильнее, завывал ветер, раскаты грома усиливались, как будто бог грома Лэй-гун разгневался и, чтобы внушить страх людям, намеревался ниспослать на них большое бедствие.

Отец как будто предвидел приближение большого несчастья, поэтому он взял давно приготовленную железную клетку, поставил под карниз крыши, открыл её, а сам, взяв в руки рогатину для охоты на тигров, бесстрашно стал ждать около клетки.

Небо почернело от сплошных туч, грозные раскаты грома раздавались один за другим. А смелый человек, спрятавшись под карнизом, оставался бесстрашным. Вслед за вспышкой молнии и мощным ударом грома, подобным звуку обрушившейся горы, Лэй-гун с синим лицом, схватив деревянный топор, быстро спустился с крыши, взмахивая крыльями, глаза его излучали резкий яркий свет.

Храбрец, притаившийся под карнизом, увидев Лэй-гуна, быстро схватил рогатину и бросился на него. Зацепив за пояс, запихнул его в клетку и втащил в дом.

- На этот раз я поймал тебя, что ты теперь можешь сделать?- насмешливо спросил мужчина бога грома.

Лэй-гун понуро опустил голову и не сказал ни слова. Человек позвал своих детей посмотреть на плененного Лэй-гуна.

Дети очень испугались этого странного синеликого бога, но вскоре привыкли.

На следующее утро отец отправился на рынок, чтобы купить ароматных палочек, намереваясь убить Лэй-гуна и приготовить из него еду. Перед уходом он наказал своим детям:

- Ни в коем случае не давайте ему пить.

Когда он ушёл, Лэй-гун притворно застонал, прикинулся, что страдает, и сказал:

- Мне очень хочется пить, дайте мне чашку воды.

Мальчик, который был постарше, сказал Лэй-гуну:

- Я не дам, отец не велел давать тебе воды,

- Если не можешь дать чашку, дай хоть глоток, ужасно хочется пить!

Мальчик не соглашался:

- Нет, не могу, узнает отец, будет ругать меня.

- Тогда зачерпни из котла хоть несколько капель,- упорно продолжал Лэй-гун,- а то я совсем умираю от жажды.- Он закрыл глаза и разинул рот в ожидании.

Девочка, видя страдания Лэй-гуна, почувствовала в своём добром сердце жалость к нему и подумала, что, с тех пор как отец запер его в клетку, прошли уже день и ночь и за это время Лэй-гун не выпил ни капли воды. В самом деле жаль его! И она сказала брату:

- Давай дадим ему несколько капель.

Брат подумал, что от нескольких капель ничего плохого не случится, и согласился. Брат и сестра пошли на кухню, зачерпнули из котла немного воды и вернулись, чтобы вылить их в рот Лэй-гуну.

Выпив воды, бог грома повеселел и с благодарностью сказал:

- Спасибо вам! Теперь выйдите ненадолго из комнаты.

Дети в страхе выбежали, и тотчас же раздался сильнейший грохот, потрясший небо и землю: это Лэй-гун, сломав клетку, вылетел из дома. Лэй-гун торопливо вырвал изо рта зуб и передал его детям со словами:

- Возьмите его скорее и посадите в землю, и, если случится беда, вы сможете спрятаться в его плодах.

После этого снова загремел гром, и бог взлетел на небо. Дети стояли как вкопанные и смотрели ему вслед.

Через некоторое время, накупив благовоний и всего для того, чтобы приготовить из Лэй-гуна еду, вернулся домой отец.

Он увидел сломанную клетку и очень удивился, что Лэй-гун исчез. Он быстро разыскал детей, расспросил у них, что произошло, и только тогда понял, в чём дело. Почувствовал он, что приближается большая беда, но не стал наказывать неразумных детей, а взялся за работу и, не разбирая ни дня, ни ночи, мастерил железную лодку, чтобы спастись от беды.

Дети же, играя, посадили в землю подаренный Лэй-гуном зуб. И странно - не успели они это сделать, как из глины появился нежный зелёный росточек. Он на глазах стал расти, и в тот же день на нём появилась завязь. На следующий день утром дети увидели на нём огромный плод - это была невиданная по величине тыква-горлянка. Брат и сестра вернулись домой, взяли нож и пилу, отпилили верхушку тыквы, и то, что они увидели внутри, могло бы испугать хоть кого: в горлянке тесными рядами росло бесчисленное количество зубов. Однако дети не испугались, они повырывали эти зубы и выбросили их, сами залезли в пустую тыкву, и оказалось, что места в ней как раз столько, чтобы спрятаться им обоим. Они перетащили тыкву в укромное место и спрятались в ней.

На третий день, как только отец закончил железную лодку, погода внезапно резко переменилась: со всех сторон подул чёрный ветер, жестокий ливень хлынул с неба, как из перевернутого таза, на земле забурлили потоки воды, будто промчался табун диких коней. Исчезли холмы, высокие горы окружила вода; поля, сады, жилища, леса и деревни - всё превратилось в сплошное бурлящее море.

- Дети!- стараясь перекричать дождь и ветер, крикнул отец.- Прячьтесь скорее! Это Лэй-гун устроил наводнение, чтобы отомстить нам!

Дети быстро забрались в тыкву-горлянку, а отец сел в свою железную лодку. Вскоре поток подхватил её, и волны то бросали её на восток, то относили на запад.

Вода всё прибывала и достигла уже неба. Храбрец, смело управляя железной лодкой под ветром и дождём среди бушующих волн, приплыл прямо к воротам неба. Он встал на носу лодки и начал стучать в ворота. Громкие звуки «пэн-пэн!» разнеслись по небосводу.

- Откройте скорей, впустите! Впустите меня!- кричал он, нетерпеливо стуча кулаками.

Дух неба испугался и приказал духу вод немедленно отогнать воды. Дух вод исполнил приказание, и через несколько мгновений дождь прекратился и ветер стих. Вода спала на тысячу чжанов, и на земле, как и прежде, появилась суша. Когда наводнение прекратилось, смельчак вместе со своей лодкой упал с неба на землю. Железная лодка разбилась на мелкие кусочки. И бедного храбреца, вступившего в борьбу с Лэй-гуном, постигла такая же участь - он разбился насмерть.

Дети же, сидевшие в тыкве-горлянке, остались в живых. Тыква была мягкой, и, упав на землю, она только подпрыгнула несколько раз, но не разбилась. Брат и сестра выбрались из неё целыми и невредимыми.

Во время потопа все люди на земле погибли. В живых остались только двое детей. У них не было имени, а так как они спаслись в тыкве-горлянке, их назвали Фу-си. Фу-си это то же, что и Пао-си, т.е. «тыква-горлянка». Мальчика назвали «братец-тыква», а девочку - «сестрица-тыква».

Род человеческий на земле прекратился, но смелые мальчик и девочка стали трудиться и зажили весело и беспечально. В те времена небо и земля не были так далеки друг от друга, а небесные ворота были всегда открыты. Брат и сестра часто, взявшись за руки, поднимались по небесной лестнице играть в небесный дворец.

Прошли годы, дети выросли и стали взрослыми людьми. Брат захотел жениться на сестре, но она не согласилась и сказала:

- Как можно? Мы ведь с тобой родные брат и сестра!

Брат просил снова и снова, и сестра не смогла ему отказать и предложила:

- Попытайся меня догнать, если догонишь, то я согласна, и мы поженимся.

Она была ловкой и быстрой, и он долго гонялся за ней, но так и не смог поймать. В голове брата родился хитрый план: он неожиданно повернулся, и запыхавшаяся сестра, не ожидавшая этого, столкнулась с ним лицом к лицу и оказалась в его объятиях. Вскоре они поженились и стали мужем и женой.

Прошло немного времени, и женщина родила комочек мяса. Муж и жена очень удивились, разрезали его на мелкие кусочки, завернули их и вместе со свёртком поднялись по небесной лест-Вяце в небесный дворец развлечься. Но на середине пути неожиданно налетел порыв сильного ветра, разорвал свёрток, и кусочки мяса разлетелись во все стороны. Упав на землю, они превратились в людей. Тот, который упал на листву деревьев, получил фамилию Е (лист), упавший на дерево - фамилию My (дерево); на что и куда падал кусочек мяса, такую фамилию и давали человеку. Так в мире вновь появились люди. Супруги Фу-си возродили человеческий род, и они в сущности "Мало чем отличаются от первотворца Пань-гу, а вполне возможно, что Фу-си и Пань-гу - один и тот же образ.

4. Страна Хуасюй. След великана у Болота грома. Лестницы на небо. Дерево в пустоши Дугуан. Бог дерева и одновременно божество жизни. Гоу-ман. Творения и изобретения Фу-си. Древняя легенда о добывании огня трением. Потомки Фу-си.

Выше мы коротко пересказали миф о Фу-си и Нюй-ва и о происхождении людей. Сейчас мы вновь, в соответствии с древними легендами китайцев, расскажем в отдельности о каждом из мифов, посвящённых Фу-си и Нюй-ва, так как в записях древних книг до циньской и ханьской династий Фу-си и Нюй-ва вовсе не связаны между собой.

Сначала остановимся на мифе о Фу-си, а затем уже о Нюй-ва, и тогда вопрос, откуда произошли люди по представлению древних китайцев, станет совершенно ясен.

Мифов о Фу-си, сохранившихся до наших дней, очень немного. В нашем рассказе мы можем основываться лишь на некоторых разрозненных материалах.

Рассказывают, что в сотнях тысяч ли к северо-западу от Китая находилась процветающая страна и называлась она Страной рода Хуасюй.

Эта страна была так далеко, что ни пешком, ни в повозке, ни на лодке до неё нельзя было добраться и можно было только «направляться туда в мыслях». В той стране не было ни правителей, ни вождей, люди не имели ни стремлений, ни страстей, следовали лишь своим естественным желаниям, и поэтому все жили очень долго, красиво и весело. Они могли ходить по воде, не боясь утонуть, проходить через огонь, не боясь сгореть, летать по воздуху так же свободно, как и ходить по земле. Облака и туманы не мешали им видеть, раскаты грома не тревожили их слуха. Люди этой страны были чем-то средним между людьми и божествами, и их можно было считать земными шэньсянями - бессмертными.

В этой райской стране жила девушка. У неё не было имени, и все её звали Хуа-сюй-ши (урождённая Хуа-сюй). Однажды она направилась на восток погулять к красивому заросшему травой и деревьями большому Болоту грома - Лэйцзэ. Вдруг увидела она на берегу след ног какого-то великана. Удивилась и шутки ради наступила на этот след. Только ступила, внезапно почувствовала какое-то волнение. Потом она забеременела и родила мальчика, которого назвали Фу-си .

Что же это за великан оставил свои следы на Болоте грома? Об этом в древних книгах ничего не сказано. Но мы знаем, что главным духом Болота грома был Лэй-шэнь - бог грома. Он был получеловек, полузверь с человечьей головой и телом дракона. Кто же, кроме Лэй-шэня, мог оставить следы в тех местах? Кроме того, по легенде, у Фу-си было «лицо человека и тело змеи» или «тело дракона и голова человека». Поэтому можно говорить о кровном родстве между Фу-си и Лэй-шэнем, т.е. что Фу-си и в самом деле был сыном бога грома.

Фу-си, будучи сыном бога и женщины из райской страны, от рождения был божеством. Одним из доказательств этого является то, что он мог по небесной лестнице свободно подниматься на небо и спускаться на землю. Мы уже рассказывали о том, как Фу-си и его сестра поднимались на небо. Но что же это была за лестница? Давайте поговорим об этом.

Конечно, эта лестница не была создана руками человека, подобно тем лестницам, по которым мы взбираемся на стены или поднимаемся в домах. В мифах говорится о лестницах в виде гор и лестницах-деревьях. Появились они сами собой. Представления древних были наивны и просты, и им казалось, что боги и бессмертные поднимались на небо и спускались вниз, «не вскочив на облако и не взнуздав тучу», а шаг за шагом поднимались на небо и спускались на землю по горам или лестницам-деревьям.

Это было не лёгким делом. Надо было знать, где находятся такие горы или деревья, по которым можно забраться прямо в небесный дворец, да и лазать надо уметь. Например, всем известна, что горы Куньлунь - Нижняя столица Тянь-ди, небесного императора, а их самая высокая вершина доходит до небесного дворца. Однако не так уж всё просто. По преданию, подножие гор окружено глубоким и стремительным потоком реки Жошуй - Слабой воды и огненными горами и взобраться на них чрезвычайно трудно. Подниматься по лестнице-дереву также нелегко, поэтому в древних книгах говорится, что свободно подниматься и спускаться по небесным лестницам могли только боги, бессмертные да ещё шаманы.

На небо, помимо Куньлуня, вели и другие горы. Ведь бессмертный Бо Гао поднялся на небо по горе Чжаошань, что к востоку от горы Хуашань и реки Циншуй. А в западной пустыне была гора Дэнбаошань, по которой прямо в небесный дворец поднимались шаманы, чтобы узнать волю богов и передать её людям.

Лишь одно дерево - цзяньму - доходило до самого неба. Хотя дерево саньсан и сюньму, что росло за Северным морем, и дерево фусан, которое росло за Восточным морем, и дерево жому в западной пустыне и другие и были в несколько десятков или тысяч чжан и даже тысяч ли, но в древних книгах не говорится, можно ли было по ним добраться до неба.

Дерево цзяньму росло на юго-западе Дугуана, где, считалось, находился центр неба и земли. Это было удивительное место: что только там ни росло - рис, просо, бобы, пшеница; зёрна их были белые, гладкие, будто наполненные жиром. А сеять их можно было в любое время - будь то зима или лето. Там пела волшебная птица луань, кружились в танце фениксы, собирались самые разные птицы и звери, потому что деревья и травы зеленели в Дугуане зимой и летом. И дерево линшоу, похожее на бамбук, чей крепкий ствол мог служить посохом старцу, распускало там прекрасные благоухающие цветы. Одним словом, это был райский сад на земле. Некоторые считают, что он находился на месте Чэнду в современной провинции Сычуань. И по географическому положению и по описанию пейзажа это действительно несколько напоминает Сычуань.

Дерево цзяньму росло посередине сада, находившегося в центре неба и земли. И когда наступал полдень и солнце освещало его вершину, от дерева не было никакой тени. Если около этого дерева громко кричали, то звуки терялись в пустоте и эхо не повторяло их. Дерево цзяньму было очень странным на вид: его тонкий длинный ствол врезался прямо в облака, на нём не было веток и только на верхушке росло несколько изогнутых и кривых ветвей наподобие зонта; корни дерева были тоже изогнутыми и переплетались между собой . Была у этого дерева ещё одна особенность: его эластичная и прочная кора отделялась так же, как женский пояс или кожа жёлтой змеи .

Небесная лестница была расположена в центре неба и земли, и боги разных мест поднимались и спускались по этому топкому, уходящему прямо в облака стволу. Фу-си взобрался по этому дереву, и вполне возможно, что он был первым, поднявшимся по нему. Одно это уже подтверждает его волшебную силу.

Согласно преданию, он создал музыкальный инструмент сэ - гусли - и прекрасную мелодию цзябань. У этих гуслей первоначально было пятьдесят струн, но случилось так, что однажды Фу-си заставил святую Су-нюй из пустыни вблизи Дугуана играть ему на гуслях сэ. Её исполнение вызвало у него глубокую печаль, и он просил не продолжать игру, однако своевольная женщина его не послушалась. Тогда Фу-си сломал инструмент попалам, и у сэ осталось лишь двадцать пять струн, а мелодия стала менее печальной. Поэтому сэ в последующие времена имели девятнадцать, двадцать три и самое большее двадцать пять струн. То, что Фу-си мог заставить Сунюй играть для себя, ещё раз говорит о том, что он действительно необычайный, удивительный персонаж китайской мифологии.

В мифах и легендах древности Фу-си выступает как верховный владыка Востока. Его помощником был дух дерева, по имени Гоу-ман. Гоу-ман держал в руках циркуль и вместе с владыкой Востока Фу-си управлял вёснами. У него было квадратное лицо человека и тело птицы. Он носил белое одеяние и восседал на двух драконах. Рассказывают, что он был сыном владыки Запада Шао-хао из рода Цзинь-тянь, а вот стал помощником владыки Востока. Его имя было Чун, а люди называли его Гоу-ман, и это значило, что весенние травы и деревья причудливы и извилисты, а слово «Гоу-ман» стало символом весны и жизни. Есть предание о том, что во времена Вёсен и Осеней жил мудрый князь по имени Цинь Му-гун, который умел подбирать мудрых сановников. Однажды в княжестве Чу за пять бараньих шкур он выкупил некоего Бо Ли-си и назначил его на самый важный пост в государстве. Он был очень добр к людям. Когда триста кочевников Цися убили и съели убежавших от него прекрасных скакунов, он простил их. В благодарность за его милосердие они помогли ему разбить войско княжества Цзинь и захватить в плен цзиньского правителя И. Небесный владыка за эти добрые поступки приказал духу дерева и вёсей Гоу-ману продлить ему жизнь на девятнадцать лет. Этим верховным владыкой несомненно был владыка Востока тайхао Фу-си.

У Фу-си была прекрасная дочь по имени Ми-фэй. Переправляясь через реку Ло, она утонула и превратилась в духа реки Ло. Поэты воспели её красоту в самых высоких одах и гимнах. О ней мы расскажем подробно в главе «История стрелка И и его жены Чан-э».

Фу-си очень много сделал для народа, об этом написано в исторических сочинениях. Рассказывают, что он начертал восемь триграмм: цянь означало небо, кунь - землю, кань - воду, ли - огонь, гэнь - горы, чжэнь - гром, сюнь - ветер, дуй - болота. Эти несколько знаков обнимали разнообразные явления вселенной, и люди использовали их для того, чтобы записывать различные события своей жизни. В исторических сочинениях также говорится о том, что Фу-си впервые оплёл из верёвок сети и научил людей ловить рыбу. Его приближённый Ман (по-видимому, это и есть Гоу-ман), подражая ему, сделал силки и научил людей ловить птиц. Всё это облегчило жизнь людей.

Однако, пожалуй, самой большой заслугой Фу-си было то, что он дал людям огонь, чтобы они могли есть варёное мясо и избавиться от болей в животе. В известных нам древних исторических книгах не говорится определённо, кто научил людей пользоваться огнём: это приписывается и Суй-жэню, и Фу-си, и даже Хуан-ди. Фу-си ещё называли Пао-си, что значит «мясо, жаренное на огне», или «мясо из кухни» («Хронологические записи об императорах и правителях» - Диванши-цзи), «перестали питаться сырым мясом» (Ван Цзя, Шиицзи - «Записи о забытых событиях»). Слово «Йао-си» (букв.: «жареное мясо») в сущности выражает идею применения огня. Люди научились у Суй-жэня пользоваться огнём прежде всего, чтобы готовить пищу.

Фу-си в китайской мифологии является сыном Лэй-шэня - духа грома и одновременно верховным владыкой Востока, который ведал вёснами и ростом деревьев. Какие же явления возникали от ударов молнии о деревья? Нет никакого сомнения, что в результате этого начинались пожары, возникало большее пламя. Таким образом, само появление Фу-си и его обязанности как духа очень легко отождествить с появлением огня на земле. Поэтому мы считаем, что применение огня нужно прежде всего связывать с именем Фу-си, это наиболее обоснованно. Конечно, огонь, который добыл Фу-си, был, по-видимому, природным огнем, возникшим в результате пожара в горном лесу после грозы. Открытие же Суй-жэнем способа добывания огня трением было сделано явно позже.

О получении огня при помощи трения имеется очень интересное предание. Рассказывают, что в глубокой древности на западе обширной пустыни находилась страна Суйминго. Она была расположена в таком месте, куда не достигали ни лучи солнца, ни свет луны, а так как жители этой страны не видели солнца, то они не знали ни дня, ни ночи. В этой стране росло дерево суйму. Оно было необычайно велико, с очень извилистым стволом, кривыми ветвями и свернутыми листьями и занимало огромное пространство. Как-то один мудрец отправился путешествовать по земле и зашёл очень далеко, в те места, где не было видно ни солнца, ни луны, и добрался до страны Суйминго. Он решил немного отдохнуть под причудливым и огромным деревом суйму. В стране Суйминго не было солнечного света, там, как в большом лесу, казалось, царил полный мрак, но, только приглядевшись внимательно, можно было убедиться, что это отнюдь не так. В этом лесу всюду зажигались прекрасные огоньки, как будто сверкали блестящие жемчужины и драгоценные камни, освещавшие всё вокруг. Люди страны Суйминго круглый год не видели солнца на небе, но трудились И отдыхали, ели и спали при свете этих блестящих и прекрасных огоньков.

Мудрый человек захотел разузнать, откуда возникали эти - огоньки. А появлялись они оттого, что большие птицы, напоминавшие птиц-рыболовов, с длинными когтями на лапах, чёрной спинкой и белым брюшком били своими короткими и твёрдыми клювами по стволам деревьев (по-видимому, они склёвывали насекомых). Ударят они клювом по дереву - вспыхнет яркий огонёк. И мудрецу внезапно пришла в голову мысль, что так можно добывать огонь. Он отломил несколько веточек с дерева суйму; взял маленькую ветку и начал ею как бы сверлить большую, и действительно вспыхнул огонёк, но пламени от него не было. Он стал брать ветки других деревьев, вновь пытаясь получить огонь. Мудрец потратил больше сил, чем в первый раз, чтобы в конце концов от вращения ветки появился сначала дымок, а затем и огонь - ветка загорелась, и он добыл настоящй огонь.

Он вернулся в свою страну и передал людям способ добывания огня трением. Теперь люди могли добывать огонь тогда, когда он им понадобится, а не ждать грозы. Отныне им не нужно было охранять костёр круглый год, опасаясь, что он погаснет. И люди назвали человека, который открыл способ добывания огня трением дерева, именем Суй-жэнь, что значит «добывший огонь» .

В последующие эпохи после Фу-си, как нам известно, на юго-западе существовала страна Баго. Согласно преданию, от Фу-си родился Сянь-няо, от Сянь-няо родился Чэн-ли, от Чэн-ли - Хоу-чжао, который и стал родоначальником народа Баго.

Страна Баго находилась недалеко от тех мест, где росло дерево цзяньму. А поблизости была страна Люхуансиныпи, занимавшая территорию в триста ли. Она была окружена горами и реками, удалена от мирской суеты и была чистой, как обитель бессмертных. Страна Баго, судя по описанию её, почти не отличалась от неё.

5. Нюй-ва делает людей из жёлтой глины. Нюй-ва устанавливает систему бракосочетания. Весёлое торжество перед храмом богов во время принесения жертвы с молением о даровании детей правителю. Борьба бога вод Гун-гуна и бога огня Чжу-жуна. Нюй-ва чинит небосвод.

Первое упоминание о Нюй-ва мы находим в «Вопросах к небу» Цюй Юаня, где говорится: «Кем был тот, кто создал самое Нюй-ва?». Этот вопрос очень странен, потому что если именно Нюй-ва создавала людей, то кто же мог создать её? Ван И в комментариях к Цюй Юаню, основываясь на другой легенде, обрисовывает образ Нюй-ва. По его словам, она имела голову человека и тело змеи. Это совпадает с изображением ее в храме Улянцы, но, к сожалению, он не говорит, какого пола была Нюй-ва. В самом раннем китайском словаре под иероглифом ва даётся следующее объяснение: «Ва - женщина-дух, в древние времена сотворившая все вещи в мире». По существу лишь из этого объяснения мы узнаем, что Нюй-ва была женским божеством.

Наделена она была исключительной божественной силой и в один день могла совершить семьдесят перевоплощений. Можно предположить, что она имела известное отношение к созданию человеческого рода. Здесь мы не будем касаться вопроса о её перевоплощениях, а лишь перескажем историю о том, как она создала людей.

В те времена, когда земля отделилась от неба, хотя на земле уже были горы, реки, трава и деревья, и даже птицы и звери, насекомые и рыбы, на ней ещё не было людей, и поэтому мир был пустынен и безмолвен. По этой безмолвной земле бродил великий дух - Нюй-ва. В сердце своём она ощущала необычайное одиночество и понимала, что, для того чтобы оживить землю, необходимо что-то ещё сотворить.

Она присела на корточки на берегу пруда, взяла горсть жёлтой глины, смочила её водой и, глядя на своё отражение, вылепила нечто вроде маленькой девочки. Как только она постааила её на землю, вдруг - и сказать-то странно - эта маленькая фигурка ожила, закричала «уа-уа» и радостно запрыгала. Её имя было Жэнь - «человек».

Первый человек был очень маленьким, но ведь, согласно преданию, его создала богиня. Он отличался от летающих птиц в от четвероногих животных, да и держался он как хозяин вселенной. Нюй-ва была очень довольна своим творением и, продолжая это дело, вылепила из глины множество человечков обоего пола. Голые человечки, окружив Нюй-ва, танцевали и радостно кричали. Затем они в одиночку и группами разбежались в разные стороны.

Удивившись и успокоившись, Нюй-ва продолжала свою работу. Из её рук на землю продолжали падать живые человечки, и она, слыша вокруг себя смех окружавших её людей, уже не чувствовала себя одинокой среди безмолвия, потому что мир был заселён её сыновьями и дочерьми. Она, желая заселить всю землю этими разумными маленькими существами, трудилась очень долго и, ещё не успев выполнить желаемого, очень устава. Под конец она взяла нечто вроде верёвки, по-видимому, это была сорванная с горного обрыва лиана, опустила её в топь и, когда та покрылась жидкой жёлтой глиной, стряхнула эту глину на землю. В местах, куда падали кусочки глины, появлялись кричащие «уа-уа», радостно прыгающие маленькие человечки.

Так она упростила свою работу - тряхнёт верёвкой, и сразу возникает много живых человечков. Вскоре на земле повсюду виднелись следы людей.

На земле появились люди, и, казалось бы, труд Нюй-ва мог этим завершиться. Однако она задумалась, что ещё можно сделать, чтобы продолжался род человеческий,- ведь люди умирали, а создавать их всякий раз заново было слишком утомительно. Поэтому она, соединив мужчин и женщин, заставила их самих продолжать свой род и возложила на них обязанности по воспитанию детей. Так стал продолжаться род человеческий, и день ото дня людей становилось всё больше и больше.

Нюй-ва установила для людей форму брака и, соединив мужчин и женщин, стала самой первой свахой. Поэтому последующие поколения почитали её как богиню сватовства и бракосочетания . Люди приносили жертвы этому божеству, церемонии были необычайно пышными: за городом в поле строили алтарь, воздвигали храм и во время праздника приносили ей в жертву свиней, быков и баранов. Из года в год во втором месяце весны юноши и девушки, собравшись вместе около кумирни, развлекались и веселились. Каждый, найдя себе по сердцу пару, мог без каких-либо обрядов свободно вступить в брак. Под открытым небом при свете звёзд и луны они сооружали шалаши, ковёр из зелёной травы служил им постелью, и никто не мог нарушать их отношений.

Это было то, что называется «соединение по воле неба». Во время этих встреч исполнялись красивые песни и танцы, посвящённые богине, и молодые люди могли веселиться, сколько хотели. Те, у кого не было сыновей, приходили к храму просить мужское потомство. Так Нюй-ва стала не только богиней бракосочетания, но и богиней, дарующей детей.

В каждом княжестве жертвоприношения этой богине совершались в разных местах, будь то в горах или лесах, как, например, в тутовом лесу - Санлинь в княжестве Сун, или на озёрах и реках, например на озере Юньмэн в княжестве Чу, и т.д., одним словом, в какой-либо красивой местности. На алтаре, обыкновенно вертикально, стоял камень, к которому люди относились с необычайным почтением. Значение этого символа не вполне ясно, но, по-видимому, он связан с популярным в древние эпохи фаллическим культом.

После того как Нюй-ва создала род человеческий и установила систему брачных отношений между людьми, она в течение многих лет жила в полной безмятежности. Неожиданно бог воды Гун-гун и бог огня Чжу-жун неизвестно из-за чего подрались и нарушили счастливую и спокойную жизнь людей.

Гун-гун слыл на небе злым духом, у него было лицо человека и тело змеи, голова его была покрыта красными волосами, он был невежественный и злой. У него был сановник, по имени Сян-лю, самый главный его помощник, который имел девять голов с человеческими лицами и синее тело змеи, жестокий и жадный. У Гун-гуна ещё был сановник по имени Фу-ю, который также помогал ему творить зло. Как выглядел Фу-ю при жизни, мы не знаем, известно лишь, что после смерти он, превратившись в бурого медведя, прибежал в дом цзиньского князя Пин-гуна, лёг за пологом и, внимательно подсматривая оттуда, в конце концов так напугал хозяина, что тот заболел .

У Гун-гуна был еще сын, не имевший имени, который был не лучше этих помощников отца. Он умер в день зимнего солнцестояния, превратившись после смерти в злого чёрта, напускавшего на людей наваждения. Этот чёрт ничего не боялся, кроме красных бобов. Умные люди знали это и, чтобы избежать его наваждений, каждый год в день зимнего солнцестояния варили из них похлёбку. Завидев эту еду, он немедленно убегал .

Из всего окружения Гун-гуна только его сын Сю был хорошим. Нрав у него был мягкий, он не имел никаких пороков, любил бродить и любоваться знаменитыми горами и реками, и везде, куда можно было добраться в повозке, на лодке и пешком, были следы его беззаботных и весёлых путешествий.

Люди с благодарностью относились к нему и после его смерти почитали его как бога путешествий. В древние времена люди всякий раз, отправляясь в путь, прежде всего приносили ему жертву, называя его Цзу-дао или Цзу-цзянь, выставляли вино и угощение, чтобы испросить у него безопасности и благополучного пути уезжающему. Во время борьбы Гун-гуна и Чжу-жуна Сю, надо полагать, находился в дальнем странствии и не принимал в ней участия. Но и без него силы у Гун-гуна были очень велики, так как вместе с ним бились девятиглавый Сян-лю с телом змеи и превратившийся после смерти в медведя Фу-ю, а также тот самый сын-чёрт, который боялся красных бобов. Однако в древних книгах имеются лишь краткие записи об этом событии и неизвестны подробности битвы, поэтому нам остается опустить её. Известно лишь, что эта битва была чрезвычайно жестокой и с неба она перешла на землю. Стихии воды и огня по сущности своей несовместимы, поэтому нет ничего удивительного в том, что Гун-гун, как говорится в одной из легенд,- сын Чжу-жуна, обычно восседавшего на колеснице из облаков, запряжённой двумя драконами, в конце концов встретился в бою со своим отцом - духом огня.

Гун-гун и его помощники сели на большой плот и, поднимая огромные волны, поплыли по реке, чтобы напасть на Чжу-жуна. Все водяные существа большой реки, видимо, служили ему боевыми конями. Наконец дух огня, не сдержав своего гнева, направил на них всепожирающее пламя и изрядно опалил полководца и его воинов. В конце концов добро победило зло - дух огня, выразитель светлого начала, победил, а зловредный и воинственный дух воды, носитель мрака, потерпел поражение.

Для воинства духа воды, потерпевшего поражение, обстоятельства сложились весьма печально. Нетерпеливый Фу-ю не переводя дыхания бежал до самой реки Хуай, сын-чёрт, который боялся красных бобов, по-видимому, сразу же после поражения испустил дух, девятиглавый Сян-лю остался жив, но, исполненный стыда, бежал в северную часть гор Куньлунь и там, прячась, избегал людей. Гун-гун, видя, что из его затеи ничего не получилось, пал духом, со стыда и обиды решил покончить с собой и стал биться головой о гору Бучжоушань, что находится на западе, но остался жив. Придя в себя, он отправился к великому Юю, чтобы помешать ему усмирить потоп.

Когда он ударился головой о гору, земля и небо изменили свою первоначальную форму, и миру стало угрожать великое бедствие.

Прежде гора Бучжоушань служила опорой, подпиравшей небо, а от удара духа воды Гун-гуна она сломалась и одна из сторон земли разрушилась, а часть небосвода отвалилась и на небе возникли большие зияющие проёмы, а на земле - чёрные и глубокие ямы.

Во время этих потрясений горы и леса охватил огромный жестокий пожар, воды, хлынувшие из-под земли, затопили сушу, и земля превратилась в сплошной океан, волны которого достигали неба. Люди не могли спастись от настигавшей их воды, а им ещё угрожала гибель от различных хищных животных и птиц, которых потоп выгнал из лесов и гор. Это был настоящий ад.

Нюй-ва, видя, как страдают её дети, очень опечалилась. Не зная, как наказать злого зачинщика, которому не суждено было умереть, она принялась за тяжёлый труд, чтобы починить небо. Работа ей предстояла большая и трудная. Но это нужно было для счастья людей, и Нюй-ва, горячо любившая своих детей, нисколько не испугалась трудностей и смело одна взялась за дело.

Прежде всего она собрала множество камней пяти различных цветов, расплавила их на огне в жидкую массу и ею заделала отверстия в небе. Посмотришь внимательно - вроде бы есть некоторая разница в расцветке неба, однако издали оно кажется таким же, как и раньше.

Для того чтобы впредь не опасаться обвала, Нюй-ва убила огромную черепаху, отрубила у неё четыре ноги, поставила их вертикально с четырёх сторон земли, как подпорки, которые поддерживали бы небо наподобие шатра. Эти подпорки были очень прочными, и поэтому можно было не бояться, что небо вновь обвалится. Позднее она поймала на Центральной равнине чёрного дракона, долгое время творившего зло, и убила его. Она изгнала злых и хищных зверей и птиц, чтобы они не пугали людей. Потом она сожгла тростник, сгребла пепел в кучи и преградила дорогу потопу. Великая Нюй-ва избавила от бедствий своих детей и спасла их от гибели.

6. Большой краб и рыба-холм. Пять священных гор в Гуйсюй. Бог моря и ветра Юй-цян. Смех великанов из страны Лун-бо. Предание о горах бессмертных. «Золотой век» древности. Губные органчики и тростниковые шэны. Лунные пляски. Десять полубогов из Лигуана. Пюй-ва уходит на покой.

Хотя Нюй-ва и хорошо починила небосвод, но не смогла сделать его таким, как прежде. Рассказывают, что северо-западная часть небосвода немного перекосилась, поэтому солнце, луна и звёзды стали в своём движении клониться в сторону этой части неба и заходить на западе. На юго-востоке земли образовалась глубокая впадина, поэтому воды всех рек устремились в её сторону, и там сосредоточены моря и океаны.

Моря и океаны легко возбуждали воображение у людей древности. Фантастические изменения очертаний облаков несущихся по небу, и бескрайние, с изменчивой окраской, огромные пространства воды люди населили удивительными, необыкновенными и прекрасными существами. Мы не будем здесь рассказывать о дворце морского царя драконов, духах-устрицах, дочерях царя драконов, черепахах-оборотнях и волшебных змеях. Лишь кратко перескажем две легенды об огромном крабе и человеке-рыбе.

Жил в море огромный краб в тысячу ли. Таких огромных крабов редко приходится видеть людям! А по другой легенде, этот краб был таким огромным, что занял бы целую телегу. Уже по своим размерам он представлял нечто удивительное, но людям этого казалось мало, и они создали такую легенду.

Некогда жил один купец. Однажды отправился он на лодке в море по своим торговым делам. Неизвестно, сколько прошло дней, когда в безбрежном море он вдруг увидел маленький островок, поросший изумрудно-зелёными деревьями. Купец удивился и велел морякам пристать к острову. Разом все выпрыгнули на берег и привязали судно. Затем они нарубили веток и разожгли костёр, чтобы сварить еду. Но не успела вода закипеть, как они почувствовали вдруг, что островок задвигался и деревья стали погружаться в воду. Перепуганные люди в смятении бросились к судну, перерубили канат и, спасая свою жизнь, поплыли прочь от тонущего островка. Присмотрелись,- а это огромный краб, которому огонь костра опалил панцирь.

Ещё интереснее легенда о человеке-рыбе. В наиболее ранней записи легенды говорится, что человека-рыбу ещё называли линъюй, что значит рыба-холм. У неё было лицо человека, а тело рыбы, человечьи руки и ноги. Она могла выходить из воды и передвигаться по суше. Поэтому-то её ещё называли сухопутной рыбой. Этот персонаж фактически то же самое, что и рыба-дракон, на котором ездила женщина-колдунья и о котором речь пойдет в главе «История стрелка И и его жены Чан-э» . Этот получеловек-полурыба был очень жестоким существом, а позднейшие легенды сделали его прекрасной нимфой.

Рассказывают ещё, что в южных морях живёт человек-рыба, называемая цзяожэнь - нимфа. И хотя она живёт в море, но, как и в прежние времена, часто садится за ткацкий станок и ткёт. Глубокой и тихой ночью, когда море спокойно и нет волн, стоя на берегу при свете луны и звёзд можно услышать исходящий из глубины моря шум ткацких станков. Это ткут нимфы. У цзяожэнь, как и у людей, была душа, и они могли плакать, каждая слезинка их превращалась в жемчужину.

По другому преданию, люди-рыбы очень похожи на людей - у них такие же брови, глаза, рот, нос, руки, ноги. Все они - и мужчины и женщины - необычайно красивы, с тонкой белой кожей, напоминающей нефрит, их волосы, наподобие конских хвостов, были длиной до пяти-шести чи. Стоило им выпить немного вина, и всё их тело розовело, как цветы персика, и они становились ещё прекрасней. Если у прибрежных жителей умирала жена или муж, люди-рыбы ловили их и оставляли у себя как своих мужей и жён.

Есть ещё предание о том, как один чиновник отправился в Корею и увидел, что там на прибрежной отмели лежала женщина, на локтях которой росли красные, как пламя, волосы. По-видимому, это тоже была нимфа.

Все эти предания о рыбах-людях очень близки по содержанию к знаменитой сказке Андерсена «Русалка». Вообще таких преданий можно было бы привести много. Море всегда возбуждало в людях фантазию, и будь то в древности или теперь, в Китае или в других странах,- всюду возникало много сходных легенд.

Море народило у древних ещё одно сказание. Наблюдая, как воды рек днём и ночью беспрерывно текут в море, они задумались над тем, не угрожает ли это морю: хотя море и велико, однако разве не может оно переполниться и всё затопить? Как тогда быть? В ответ на этот трудный вопрос возник миф, согласно которому в восточной части залива Бохай, далеко-далеко от берега находится большая бездонная пропасть, называемая Гуйсюй. Воды всех рек, морей, океанов и даже небесной реки (Млечного Пути) текут в неё и поддерживают постоянный уровень воды, не повышая и не понижая его. И люди успокоились: раз есть такая бездонная пропасть, то чего же горевать?

Около Гуйсюй, согласно преданиям, было пять священных гор: Дайюй, Юаньцзяо, Фанху, Инчжоу, Пэнлай.

Высота и окружность каждой из этих гор равнялась тридцати тысячам ли, расстояние между ними составляло семьдесят тысяч ли, на вершинах гор были ровные пространства в девять тысяч ли, на них высились золотые дворцы с лестницами нз белого нефрита. В этих дворцах жили бессмертные. И птицы и звери там были белого цвета, повсюду росли нефритовые и жемчужные деревья. После цветения на деревьях появлялись нефритовые и жемчужные плоды, которые были хороши на вкус и тем, кто их ел, приносили бессмертие. Бессмертные, по-видимому, одевались в белые одежды, на спине у них росли маленькие крылья. Маленьких бессмертных часто можно было видеть свободно летящими в голубой лазури неба над морем подобно птицам. Они летали от горы к горе, разыскивая своих родственников и друзей. Их жизнь была весёлой и счастливой.

И лишь одно обстоятельство омрачало её. Дело в том, что эти пять священных гор плавали в море, не имея под собой твёрдой-опоры. В спокойную погоду это не имело большого значения, а когда поднимались волны, то горы перемещались в неопределённых направлениях, и для бессмертных, перелетавших с горы на гору, это создавало много неудобств: они думали быстро долететь куда-то, а путь их неожиданно удлинялся; направляясь в какое-либо место, они вдруг обнаруживали, что оно исчезло, и его приходилось искать. Это задавало работу голове и отнимало много сил. Все жители страдали и в конце концов, посовещавшись, отправили нескольких посланцев с жалобой к Тянь-ди - небесному правителю. Тянь-ди решил, что это-то пустяки. А вот если в одно прекрасное утро огромные волны отнесут эти плававшие без опоры горы к Северному пределу и они там утонут,- тогда бессмертные потеряют свои жилиша. Вот о чём стоило подумать. И он приказал духу Северного моря Юй-цяну немедленно придумать, как помочь им.

Бог моря Юй-цян, внук Тянь-ди от первой жены, был одновременно и богом ветра. Когда он являлся в образе духа ветра, это было страшное божество с ликом человека и телом птицы, из ушей у него свисали две синие змеи, а ещё двух он топтал ногами . Стоило ему взмахнуть огромными крыльями, как поднимался страшный ураган. Ветер нёс болезни и мор; у тех, кого он настигал, появлялись язвы, и они умирали.

Когда же Юй-цян являлся в образе бога моря, он был сравнительно добрым и подобно «сухопутным рыбам» имел тело рыбы, руки, ноги и восседал на двух драконах. Почему же у него было тело рыбы? Дело в том, что первоначально он был рыбой в большом Северном море и звали её Гунь, что значит «рыба кит». Кит был огромен, нельзя даже сказать, во сколько тысяч ли. Он мог вдруг закачаться я превратиться в птицу пэн, огромного злого феникса. Он был так велик, что одна спина его простиралась неизвестно на сколько тысяч ли. Разгневавшись, он улетал, и два его чёрных крыла затмевали небо наподобие туч, простиравшихся до горизонта. Каждый год зимой, когда течения в морях меняют своё направление, он из Северного моря отправлялся в Южное, из рыбы превращался в птицу, из бога моря - в бога ветра. И когда поднимался ревущий и стонущий, леденящий и пронизывающий до костей северный ветер, это значило, что дунул превратившийся в огромную птицу Юй-цян, бог моря. Когда он превращался в птицу и вылетал из Северного моря, то одним взмахом крыльев вздымал огромные, доходившие до неба морские волны высотою в три тысячи ли. Подгоняя их ураганным ветром, он взбирался прямо на облако в девяносто тысяч ли. Полгода летело это облако на юг, и, лишь достигнув Южного моря, Юй-цян опускался, чтобы немного передохнуть.

Вот этому-то духу моря и духу ветра небесный владыка и приказал найти подходящее место для бессмертных с пяти священных гор.

Дух моря не осмелился медлить и поспешно послал в пропасть Гуйсюй пятнадцать громадных чёрных черепах, чтобы они головами поддерживали пять священных гор. Одна черепаха держала на голове гору, а две другие поддерживали её. Так в течение шестидесяти тысяч лет по очереди несли они свои обязанности. Но черепахи, державшие священные горы, выполняли эту работу очень недобросовестно. Держат они, держат, но вдруг найдёт на них что-то, и они всей компанией, ударяя лапами по воде, начинают весело приплясывать. Эта бессмысленная игра, разумеется, причиняла бессмертным некоторые беспокойства, однако по сравнению с прошлым, когда ветер и волны свободно носили их горы, это было пустяком . Бессмертные радовались безмерно и так, счастливо и спокойно, прожили несколько десятков тысяч лет. Но вот свалилось на них большое, как небо, несчастье - великан из Лунбо безжалостно напал на них.

Лунбо, страна великанов, находилась за десятки тысяч ли к северу от гор Куньлунь . Люди этой страны, по-видимому, происходили от драконов, поэтому-то их и называли «лунбо» - родственники драконов. Говорят, что среди них жил один великан, который затосковал от безделья и, взяв с собой удочку, отправился к большому океану, что за Восточным морем, ловить рыбу. Только он ступил ногами в воду, как оказался в местности, где были расположены пять священных гор. Сделал несколько шагов - и обошёл все пять гор. Забросил удочку раз, другой, третий и вытащил шесть голодных, давным-давно ничего не евших черепах. Недолго думая, взвалил он их себе на спину и побежал домой. Он содрал с них панцири, стал калить их на огне и гадать по трещинам. К несчастью, две горы - Дайюй и Юаньцзяо - потеряли опору и волны унесли их к Северному пределу, где они потонули в великом океане. Как бы мы ни старались, мы не сможем узнать, сколько бессмертных, металось взад и вперёд по небу со своим скарбом и сколько потов сошло с них.

Небесный владыка, узнав об этом, разразился могучим громом, призвал свои великие волшебные силы и сделал так, что страна Лунбо стала совсем маленькой, а жители низкорослыми, чтобы впредь не ходили они в другие земли и не творили бы зла.

Ко времени Шэнь-нуна жители этой страны стали такими крохотными, что уж меньше и нельзя, но людям того времени они всё ещё представлялись великанами в несколько десятков чжанов.

Из пяти священных гор в Гуйсюе потонули только две, а черепахи, державшие на головах другие три горы - Пэнлай, Фан-чжан (её ещё называли Фанху) и Инчжоу, стали более добросовестно выполнять свой долг после того, как их проучил великан из Лунбо. Они держали свою ношу ровно, и с этих пор не было слышно о каких-либо несчастьях.

Однако, после того как великан из Лунбо напал на эти священные горы, слава о них быстро распространилась по свету. Когда люди на земле узнали о том, что недалеко в море находится место, где возвышаются столь прекрасные и таинственные горы, все захотели побывать на них. По-видимому, случалось так, что неожиданно налетавший ветер пригонял близко к этим священным горам судёнышки рыбаков и рыбачек, ловивших рыбу вблизи берега. Жители гор приветливо встречали трудолюбивых гостей издалека. Затем, пользуясь попутным ветром, рыбаки благополучно возвращались на своих суденышках домой. И вскоре в народе стало распространяться ещё более интересное сказание об этих священных горах, а также и о том, что у жителей тех гор хранится лекарство, дающее бессмертие людям.

Эта легенда достигла в конце концов и ушей князей и императоров. Правители, богатству и могуществу которых не было предела, предававшиеся всем радостям и удовольствиям земной жизяи, боялись лишь духа смерти, который мог неожиданно прийти и отобрать у них всё. Услышав, что на священных горах есть лекарство бессмертия, они затрепетали от желания добыть его и, не жалея денег и сокровищ, стали снаряжать большие корабли, снабжали их провиантом и посылали даосов в море к священным горам, стремясь во что бы то ни стало заполучить самую большую в мире драгоценность.

В период Борющихся царств (IV-III вв. до н.э.) Вэй-ван и Сюань-ван, князья государства Ци, Чжао-ван, князь государства Янь, Цинь Ши-хуан, первый циньский император, хань-ский император У-ди и другие делали такие попытки, но безуспешно. Все они умерли, как обычные люди, так и не раздобыв лекарства бессмертия и даже не увидев очертаний священных гор. Увы! Увы! Невежественные и алчные владыки!

А люди, которые возвращались после тщетных поисков эликсира бессмертия, рассказывали, что они и в самом деле видели издали эти священные горы, далеко-далеко, как плывущие по краю неба облака. Однако стоило им приблизиться, как священные горы, ослепительно сверкая, погружались в пучину, причём с корабельных мачт можно было ясно различить на них и бессмертных, и деревья, и птиц, и животных. Стоило им приблизиться ещё, как налетал неожиданный порыв морского ветра и им не оставалось ничего другого, как повернуть обратно. Так они и не могли подплыть к этим горам.

Вероятно, бессмертные не хотели принимать у себя посланцев от господ князей и императоров, а может быть, это всего-навсего прекрасный вымысел, сочиненный даосами, которые пытались достигнуть священных гор,- и только. Одним словом, это ведь лишь легенда, и ничего достоверного нам неизвестно.

Вернёмся к нашей предыдущей теме и расскажем ещё о Нюй-ва. Она потратила много сил, чтобы починить небо, выровнять землю и избавить человечество от бедствий. Люди вновь заселили землю; времена года следовали в обычной последовательности, без каких-либо нарушений: летом, как полагается, было тепло, зимой - холодно.

Рассказывают, что к этому времени часть диких зверей давно уже погибла, а те, что остались, были постепенно приручены и стали друзьями человека. Наступила для людей счастливая жизнь, без печалей и забот; стоило только захотеть - и через мгновение у человека была лошадь или бык. На обширных просторах росли съедобные растения, не нужно было заботиться о них, а есть можно было вволю. То, что не могли съесть, оставляли на краю поля, и никто этого не трогал. Если рождался ребенок, его клали в птичье гнездо, висевшее на дереве, и ветер качал гнездо как люльку. Люди могли таскать тигров и барсов за хвосты и наступать на змей, не опасаясь укуса. По-видимому, это было время, ещё более древнее, чем «золотой век», который впоследствии рисовался в воображении людей.

Нюй-ва сама радовалась, видя, что её детям живётся хорошо. В преданиях сказано, что она ещё создала для них музыкальный инструмент шэнхуан. В сущности это был губной органчик шэн с тоненькими листочками-язычками хуан, стоило только подуть, как из него лились звуки. Он имел тринадцать трубочек, которые были вставлены в полую половину тыквы-горлянки, и по форме напоминал хвост феникса. Нюй-ва подарила его людям, и жизнь их стала ещё веселее.

Значит, великая Нюй-ва была не только богиней-творцом, но также и богиней музыки.

У народов мяо и тун в Юго-Западном Китае до сих пор играют на шэне, созданном Нюй-ва. Его называют «лушэн» («тростниковый шэн»), он отличается от древнего шэна лишь материалом, из которого его изготовляют. В древности его делали из тыквы-горлянки, а сейчас из выдолбленного дерева, да и трубочек стало меньше. Но в целом он сохраняет свои древние черты. Известно, что на лушэне у древних народностей играли во время радостных сборищ, которые так тесно связаны с чистой юношеской любовью. Каждый год во втором или третьем весеннем месяце, когда цветут персики и сливы, а небо безоблачно, ночью при ярком свете луны люди выбирали среди полей ровное место, которое называли лунной площадкой; юноши и девушки надевали праздничные одежды, собирались на этой площадке, играли на шэне весёлые и радостные мелодии, становились в круг, пели и танцевали «лунные танцы».

Иногда танцевали парами: юноша шёл впереди, играя на лушэне, а девушка следовала за ним, звеня колокольчиками. Так они кружились в танце всю ночь без устали. Если их чувства были взаимны, они могли, взявшись за руки, уйти от остальных в какое-либо укромное место. Как похожи эти танцы на пляски и песнопения юношей и девушек, которые исполнялись в древности перед храмом высшего божества бракосочетания! Ведь создание шэна первоначально было тесно связано с любовью и с бракосочетанием.

Закончив свою работу для человечества, Нюй-ва решила наконец отдохнуть. Этот отдых мы называем смертью, но это вовсе не бесследное исчезновение. Она, подобно Пань-гу, превратилась в различные вещи во вселенной. Так, например, в «Книге гор и морей» говорится о том, что кишки Нюй-ва превратились в десять святых, поселившихся на равнине Лигуан; их поэтому назвали «Нюй-ва чжи чан» («Кишки Нюй-ва»). Если только из одних её кишок получилось десять святых, то мы можем предположить, во сколько удивительных вещей превратилось всё её тело.

По другим вариантам, великая Нюй-ва вовсе не умерла, а, только кончив трудиться для людей, села в колесницу грома, вапрягла двух драконов, послала вперёд белых безрогих драконов прокладывать дорогу, а змеям велела лететь позади. Над колесницей её плыли жёлтые тучи, все духи и демоны неба и земли шумной толпой следовали за ней. На этой колеснице она поднялась прямо на девятое небо, прошла сквозь небесные ворота и, представ перед небесным императором, рассказала о том, что она сделала. После этого она тихо и спокойно жила в небесном дворце, подобно отшельнику, ушедшему от мира, не кичилась своими заслугами и не ослеплялась славой. Все свои заслуги и славу приписала она великой природе, считая, что все свои деяния она совершила, только следуя влечению естества, и что для людей она сделала так мало, что не стоит об этом и говорить. Люди из поколения в поколение вспоминали с благодарностью эту великую мать людей, любвеобильную и добрую Нюй-ва, слава о заслугах которой «дошла до девятого неба и до Жёлтого источника под землей», и она навеки осталась жить в сердцах людей.