Часть двадцатая (Обращение Раваны к Сите)

С медовою речью к отшельнице этой злосчастной
Приблизился вкрадчиво Равана великовластный.

«Зачем, круглобедрая, ты прикрываешь пугливо
Упругие груди, живот, миловидный на диво?

Люблю тебя, робкая, чье безупречно сложенье
И неги полны горделивые телодвиженья.

Не бойся меня, дорогая! Таков наш обычай,
Что жены людские становятся нашей добычей!

О дева Митхилы! Тебя не коснусь я, доколе,
Желанная,  мне   не  предашься  по   собственной  воле!

Любимая, полно! Богиня, чего тут страшиться?
Гляди веселей! От унынья сумей отрешиться!

Ты, ходишь в отрепьях, отшельница, землю нагую
Избрала ты ложем, прическою — косу тугую.

Алоэ, сандал и камней драгоценных мерцанье
Нужней тебе, Сита, чем эти посты, созерцанье...

Тебя ожидает обилие разнообразных
Венков, ароматов, одежд и уборов алмазных.

Напитки, роскошные ложа, златые сиденья
Получишь заслуженно для своего услажденья.

Отдайся мне, дева-жемчужина, без принужденья!
Укрась, безупречно сложенная, нежные члены!

Со мной сочетайся! К чему этот облик смиренный?
Твоя обольстительна юность, но быстрые годы
Умчатся и вспять не вернутся, как быстрые воды.

Твоей красоты бесподобной творец, Вишвакрита,
Должно быть, забросил резец, изваяв тебя, Сита!

Богиня, при виде твоей соблазнительной стати
Хранить  равнодушье  не  смог  бы  и  сам  Праджапати.

Так сладостно тело твое, что любая частица
Нечаянный взор привлекает всецело, царица!

Округлыми бедрами, дивного лика свеченьем
Меня восхищая, расстанься с ума помраченьем.

Над множеством женщин прекрасных — лишь дай мне согласье! -
Я главной супругой поставлю тебя в одночасье.

О дева, сокровища мира, добытые силой,
И целое царство в придачу отдам тебе, милой!

Чужие края покорить я замыслил и с честью
Митхилы царю подарить, как желанному тестю.

И боги и демоны мне уступают в отваге.
В боях разрывал я не раз их надменные стяги.

Коль скоро желанье ты встретишь ответным желаньем,
Твой  стан  я  украшу  камней  многоцветным  блистаньем,

Любуясь, как светится твой золотой драгоценный
Убор в сочетанье с твоей наготой несравненной.

Воспользуйся, дева, моей добротой неизменной.
О робкая, не отвергай наслаждений, веселья...

Для родичей дам тебе уйму богатых земель я.
Красавица, что, если в чаще царевич Кошалы

Бесславно погиб и его растерзали шакалы?
Богиня, ты видишь на деле могущество Рамы:

Наряд из бересты на теле — имущество Рамы!
Отшельник, на голой земле, под смоковницей спящий,—
Твой Рама, а я градодержец великоблестящий!

О Сита, останешься ты светозарной луною,
Что скрыта от Рамы ночных облаков пеленою.

Летят они, словно косяк журавлей быстрокрылых,
И больше никто, госпожа, обогнать их не в силах.

У Индры Хиранья-Кашипу не отнял супруги
Назад, несмотря на старанья его и потуги.

О Рама, явись хоть с оружьем, одетый в доспехи,
Вовеки не будешь ты мужем царевны Видехи.

Игривая дева, улыбка твоя светозарна.
Уносишь ты сердце мое, словно змея — Супарна.

На   хрупкое   тело   взгляну,  что   блестит   сквозь  прорехи,
Уборов златых лишено, уроженка Видехи, —

И в женах прекрасных найти не дано мне утехи!
Так  будь  же  царицей,  властительницей  образцовых
Красавиц, что здесь обитают в покоях дворцовых.

И станут, как девы небесные, Лакшми служанки,
Тебе угождать превосходные женщины Ланки.

Камней  драгоценных  и злата  получишь  сверх меры:
Богата казна у меня, как у брата Куберы!

Айдохьи царевич со мной не сравнится, богиня!
Свой блеск он утратил, повержена Рамы гордыня.

Отправимся, робкая, в пышно цветущие рощи,
Где слышится гул океана, исполненный мощи,

Где пчелы жужжат, опьяняясь густым ароматом,
И тело укрась для меня жемчугами и златом!»

«Обрати сердце свое к собственным женам! — отвечала Сита слабым голосом. — Тебе не видать меня, как грешнику — рая небесного! Царство, богатство, столица в руках порочною государя, не владеющего собой, — лишь в pax и тлен! Не искушай меня сокровищами. Как неотторжимы от солнца его лучи, так я неотделима от Рамы! Два тигра из рода Икшваку, Рама и Лакшмана, расправятся с тобой, жалкий пес! Ты падешь от руки сына Дашаратхи, как древо, расщепленное молнией».

Стойкость и смелость дочери Джанаки разъярили донельзя десятиглавого правителя Ланки. Угрожая Сите смертью, Равана с женами удалился во дворец. Сита, в угоду ему осыпаемая бранью и насмешками свирепых ракшаси, облюбовала дерево ашоки, чтобы повеситься на своих прекрасных волосах.